На рубеже 1950–1960-х гг. в СССР отмечался массовый интерес к поэзии, связанный с появлением нового поколения поэтов, так называемых «шестидесятников». Одним из ярчайших представителей этого поколения, наряду с Б. Окуджавой, А. Вознесенским, Е. Евтушенко, Р. Рождественским, была Б.А. Ахмадулина. Собственный литературный стиль ее сформировался именно тогда, в 1960-е гг. Легендарные выступления в Политехническом музее, манера чтения стихов Б.А. Ахмадулиной, ее необычайный артистизм и проникновенные интонации очень скоро принесли ей популярность среди читателей. Б.А. Ахмадулина как поэт обладает собственной эстетической системой, индивидуальным художественным миром, полным таинственности; ее восприятие действительности проникнуто высокой духовностью. Поэзия Б.А. Ахмадулиной отличается особой музыкальностью стиха, высоким поэтическим слогом, в то же время образы ее подчас зыбки и неуловимы. И. Бродский утверждал, что Б.А. Ахмадулина – «несомненная наследница лермонтовско-пастернаковской линии в русской поэзии». Все замечательные черты творчества Б.А. Ахмадулиной, одной из крупнейших русских лирических поэтов 20-го века, в полной мере выражены в поэме «Моя родословная», отрывок из которой читает автор (запись 1964 г.).
«... И я спала все прошлые века
Светло и тихо в глубине природы.
В сырой земле, черней черновика,
Души моей лишь намечались всходы.
Прекрасна мысль – их поливать водой!
Мой стебелёк, желающий прибавки,
Вытягивать магнитною звездой -
Спешите же, прадеды, прабабки!
Читатель милый, поиграй со мной!
Мы два столетья вспомним в этих играх.
Представь себе: стоит к тебе спиной
Мой давний предок, непреклонный Игрек.
Лицо его пустынно, как пустырь,
Не улыбнётся, слова не проронит.
Всех сыновей он по миру пустил,
И дочери он монастырь пророчит.
Я говорю ему:
– Старик дурной!
Твой лютый гнев каким пресечь пределом?
Не подсчитаю в степени какой,
Но всё ж ты мне приходишься прадедом.
В унылой келье дочь губить не смей!
Ведь, если ты не сжалишься над нею,
Как много жизней сгинет вместе с ней,
И я тогда родиться не сумею!
Он удивлён и говорит:
– Чур, чур!
Ты кто?
Рассейся, слабая туманность! -
Я говорю:
– Я – нечто.
Я – чуть-чуть,
Грядущей жизни маленькая малость.
И нет меня. Но как хочу я быть!
Дождусь ли дня, когда мой первый возглас
Опустошит гортань, чтоб пригубить,
О жизнь, твой острый, бьющий
В ноздри воздух?»
